| KDreik | Сообщение # 32 Среда, 02.11.2016, 22:11 |
Маленький Дракон
 Житель Города
«182»
Где: Не в городе Драконов
|
Старая писанина. Нечто, написанное в бородатых 2000х. Даже не помню, когда именно было написано. Но было написано о наболевшем. Теперь же, все изменилось... То ли в лучшую, то ли в худшую сторону. Было интересно перечитать "старые переживания и мысли", которые тогда роились в моей голове. Немного наивно, с ошибками... Однако это мне нравится. Не знаю почему. Даже не стыдно поделиться.
Мысли космонавта.
Большинство детей, которым ещё не исполнилось и 5 лет и мысли которых ещё не осквернены окружающим их миром, имели яркую мечту, по-детски чистую и невинную. Многие хотели стать военными, чтобы спасать людей от опасностей и приносить только мир, хотя и не представляют, что профессия военного напрямую связана со смертью. А кто для них военный? Это добрый дяденька в красивой форме, так похожий на любимого всеми дядю Стёпу. Другие же дети мечтают стать храбрыми космонавтами и исследовать небо, быть ближе к звёздам и возможно посещать соседние планеты. Для этих детей, эталоном «хорошего человека» всегда был и будет Юрий Гагарин, первый известный космонавт Советского Союза и Мира.
Именно таким ребёнком оказался и я. Всю жизнь мечтавший примерить на себя скафандр заправского космонавта, летать на ракетах и трясти лапу высокопоставленным чиновникам, как это делал Гагарин. Тогда я ещё не знал, что моей мечте суждено сбыться. Теперь же, когда я смотрю на этих детей, глядящих на меня с таким видом, словно увидели самого настоящего супер-героя, я вспоминаю себя.
Как и большинство, в 7 лет я пошёл в школу, отучился 10 лет, после чего поступил в ВУЗ, но с вузом у меня случилась неурядочка. Родители мои хотели, чтобы я стал хирургом, но химия для меня оказалась слишком сложной, потому я не смог окончить ВУЗ. Меня забрали в армию, в лётное училище. Там, отслужив свои положенные два года, я продолжил свою службу в качестве лётчика-истребителя. Служба моя длилась 3 года, но эти три года прошли как три дня. Служба была достаточно увлекательной, каждую неделю происходили учебные вылеты, иногда приходилось патрулировать воздушное пространство родной страны. Как-никак моя детская мечта стала немного ближе, так как я все-таки был ближе к звездам, летал и ночью и днем.
Как-то раз, перед очередным вылетом, ко мне подошёл комендант и передал мне заказное письмо, которое я открыл только по окончании вылета. В письме было приглашение в группу кандидатов в космонавты. Радости моей не было предела. Этот день прошел словно сон наяву. Все мои сослуживцы поздравляли меня с этим достижением и даже начальство относилось немного мягче, чем обычно. К тому времени, как я получил приглашение с верхов, я уже дослужился до звания лейтенанта.
Буквально через неделю меня вызвали в Москву для того, чтобы я прошёл медицинское обследование в авиационном госпитале. Затем прошла очередная мед комиссия, которая признала меня годным к полётам. После этого и началась самая сложная часть жизни космонавта. Ежедневные тренировки, постоянные нагрузки, но все это прошло не зря. То, что я чувствовал при подъеме на ракету, не сравнится ни с одним из моих самых лучших дней в жизни.
В тот день, когда у меня должен был состояться первый полёт в космос, я чувствовал себя словно на иголках. Смесь страха, неописуемой радости и нервозности. Ведь космические полёты никогда не были простым явлением. Сколько космонавтов и астронавтов погибло только при взлете и сколько погибло при посадке. Эти цифры зачастую пугали даже получше всяких ужастиков.
И вот, я уже сижу в кабине ракеты, а рядом со мной- остальные члены экипажа. Голос из динамика допрашивал нас о состоянии и самочувствии. На фоне слышались другие голоса, которые что-то бубнили по поводу предполётных проверок. Именно этот момент, когда ты сидишь в кабине космического аппарата, но ещё не стартовал, врезался мне в память почище самого острого ножа. Свой первый полёт я буду помнить до конца своих дней.
Буквально, за каких то 20 секунд до старта, на меня накатило такое спокойствие, которое я не испытывал никогда. В кабине стояла полная тишина, даже все эти надоедливые ученые, которые так пеклись о моём самочувствии, куда-то делись. Казалось, можно было расслышать пение жаворонков за пределами обшивки. Но потом вновь вернулся голос из динамика и начал обратный отсчёт. Эти 10 секунд длились целую вечность.
Я чувствовал, как нарастала вибрация ракеты, где-то позади что-то шипело, гремело. Все напоминало обычный полёт на самолёте. Но вот зажигание. Жуткий грохот, который сильно ударил в уши и тряска, которая пробирала до самых печёнок. Все это прекратилось, как мне показалось через 5 секунд после зажигания. Резко подскочили нагрузки. Дышать было тяжело, словно могучая рука давила на мою грудную клетку, не давая мне сделать нормальный вдох. Звуки пробивались словно через толстый слой ваты. Голубое небо, что виднелось из иллюминатора, начало быстро темнеть, как будто кто-то включил быструю прокрутку вперёд и теперь, время летело локомотивом. Было такое ощущение, что уже наступил вечер. Но на самом деле я покинул привычную атмосферу.
Как только мы поднялись до нужной высоты, все перегрузки исчезли, будто бы их и не было. Необыкновенная лёгкость, которая сравнима лишь со свободным полётом. То, что писали мои предшественники и говорили мои напарники по поводу невесомости, оказалось чистой правдой. Это было некое волшебное ощущение, которое по началу сопровождалось дискомфортом и лёгким подташниванием, но как только мой организм свыкся с новым, неизвестным ему ощущением, все это обрело новые краски.
Чувства переполняли меня, но на их осмысление у меня не было времени. Работа ждала меня. Скоро должна была произойти стыковка модуля с Орбитальной Станцией. Конечно, этот процесс проходил автоматически, но пилот именно для того и нужен, что бы контролировать и подстраховывать автоматику. Живая интуиция всегда была лучше холодных расчётов компьютера.
Стыковка произошла быстро и плавно. Слышно было, как радовались в центре управления. Пусть это был далеко не первый полет на их счету. Любой удачный выход на орбиту всегда сопровождается маленьким праздником. Первые 10 минут после стыковки, были предназначены для того, что бы аппараты выровняли внутренне давление. Как только "дежурные" 10 минут прошли, послышался разрешающий сигнал. Честно говоря, я чувствовал себя словно школьник, который должен был впервые выступить на сцене. Один из моих напарников, заметив нервозность, положил мне на плечо руку и весело подмигнул. Стало немного легче. Тяжёлые, герметичные люки открылись с протяжным шипением, и первое что я услышал, выглянув через шлюз, были радостные приветствия «жителей» станции. От такого тёплого приветствия нервозность как рукой сняло, а на душе стало по-домашнему уютно. В первые же минуты я познакомился со всеми аборигенами: капитан всего этого разношерстного собрания, Майкл Дир, выходец с Канады оказался весёлым и общительным. Его помощник Эндрю МакРивер был Шотландским космонавтом- полной противоположностью капитана, собранный, серьёзный и решительный. Остальные два члена этого братства: Кочегаров Юрий — мой соотечественник и первый Китайский космонавт (или как их называют тайконавтами) с далеко некитайским именем, Джон Вэй. Все они тепло приняли меня, зеленого новичка, в свой коллектив.
Когда я увидел Землю в иллюминатор станции, я был поражён. Земля, со всеми её многочисленными ландшафтами, морями и океанами была словно на ладони. Именно с высоты в 100 километров я понял, как хрупка эта система. Из космоса, Земля была в своей первозданной чистоте. Прозрачная атмосфера, голубые моря и океаны, белые облака, зрелищные циклоны с "оком" в центре. Всей этой красоты не видно, когда стоишь на поверхности. В глаза только бросаются кучи мусора, оставленные туристами, серый, загрязнённый воздух над городами, разноцветные нефтяные плёнки на поверхности вод, грязная оранжевая пена на берегах рек. Именно тогда я задумался о том, что мы творим со своим домом. Каждый день мы чистим свои квартиры, бережно вытирая каждую пылинку, но мы забываем о нашем общем доме, который так нуждается в нашей поддержке. В последние годы участились сообщения об озоновых дырах, природных катастрофах которые происходили там и тут, о животных, которых вновь занесли в красную книгу, а то и вовсе исчезали. Какое же будущее ждало нас? Если бы все население Земли смогло подняться в космос и посмотреть на Землю со стороны, возможно отношение к природе изменилось бы.
За все время, которое я провёл в космосе, я узнал столько нового и печального. Истощение озонового слоя, повышение общей температуры, уменьшение площади полярных шапок. Именно мой первый полёт на корню изменил моё отношение ко всему.
И вот, когда наступила пора возвращаться домой, я чувствовал себя так, словно я покидал родные места навсегда. Я сроднился со станцией, я привык к её тесноте и думал, что мне будет не хватать этой «космической» суеты, но больше всего я жалел о том, что я не смогу с поверхности Земли видеть её красоту.
За нами прилетел американский шаттл и доставил на станцию новых членов экипажа, вместе с новой аппаратурой для станции. Я вместе со «старожилами», погрузились в шаттл с глубоким чувством печали, но с надеждой, что нам ещё доведётся побывать в этом сказочном месте. Мои напарники, как более опытные и привычные к космическим "нагрузкам", провожали нас, выглядывая через толстые оконца наблюдательной площадки.
Если честно, то возвращение на Землю для меня оказалось большим испытанием, чем подъём в космос. Страх перед грядущей посадкой, которая могла окончиться плачевно, никак не отпускал мой разум. Я сидел словно парализованный, вцепившись в подлокотники. Шаттл долгое время «готовился» ко входу в атмосферу, выписывая в космосе пируэты. Какое-то время мы летели вниз головами, по отношению к земле, но потом, космический аппарат принял привычное положение.
Вход в атмосферу был жёстким. Сильная тряска и постоянный грохот. То и дело за иллюминатором виднелись желто-оранжевые всполохи огней. Там, за бортом, воздух от трения нагревался так сильно, что превращался в плазму. Казалось, что космический аппарат вот-вот развалится. В кабине стояло напряжённое молчание. Даже опытные космонавты, на чьем счету был не один вылет, были напряжены. Кто-то безмолвно шевелили губами, читая молитвы, кто-то просто закрыл глаза и мычал себе под нос какой-то мотивчик. Все старались отвлечься от нехороших мыслей. И вот, тряска прекратилась, мы вновь видели приветливое голубое небо. Голос какого-то американца прозвучал из динамика. Мы вернулись домой. Оставалось только произвести приземление.
Как только шасси шаттла коснулись земли, я испытал неописуемое облегчение и радость. Я вновь был на земле, я вновь чувствовал тяжесть своего тела, от которого я так отвык и я снова видел белые, пушистые облачка, плывущие по летнему, голубому небу.
Каждый ребёнок мечтает стать космонавтом, даже не представляя себе все те открытия, которые их ожидают за пределами нашей атмосферы. И когда я вижу эти глаза, полные восторга, я невольно вспоминаю себя в детстве.
«Уэф, ты когда-нибудь видел, чтобы такой маленький пацак был таким меркантильным кю?»(с) Би.
«Если у меня много КЦ есть, я имею право носить малиновые штаны и передо мной и пацак должен 2 раза приседать, и чатланин ку делать, и эцилопп меня не имеет права бить по ночам. Никогда!» (с) Уэф.
|
| |
| |
Житель Города
